10-4. Германия/Белорусия. Страстное влечение Людвига и недоверие, холодность Наташи. "Ничто не трогает нас в том, кого мы ненавидим." по возможности R!
За неприятие принципов демократии. За невысказанно-ясное противопоставление себя Европе. За то, как хороша она со своей строгой ледяной красотой.
Слишком хороша.
На очередном совещании стран он должен смотреть на толкающего очередную речь Альфреда. Смотрит он на нее, сидящую возле своего обожаемого брата.
Людвиг уверен, что действия должны быть подчинены разуму, но никакое "должен" не может оторвать его взгляд от нее. Никакое "нужно" не может заставить слушать Америку, вместо того, чтобы... чтобы представлять. Даже отвратительно-намекающие взгляды Франциска ничего не меняют.
Людвиг уверен, что эмоции должны быть подчинены разуму, а еще он не выносит полутона. Ненависть, которой он ненавидит Наташу, и желание, которым он ее хочет, слишком нелогичны и слишком сильны, чтобы можно было их игнорировать. Поэтому как только Людвиг убеждается, что ему не показалось, что это наваждение продолжается и крепнет, он не выдерживает.
Он стучится к ней в дверь, она, помедлив, открывает.
На ее лице нет удивления. По ее лицу вообще ничего нельзя прочесть, пока она смеривает его оценивающим взглядом.
- Проваливай, - бросает она и закрывает дверь. По крайней мере, пытается: Людвиг не отступает так просто.
Потом они сидят в ее гостиной, и Людвиг говорит ненужные слова о сотрудничестве, экономических отношениях и необходимости сближения. Наташа не слушает, но и не перебивает. Она сидит очень прямо, изящные руки сложены на коленях. Она сидит очень близко. Нет, поправляет себя Людвиг, объективно она сидит на самом обыкновенном расстоянии. Но все равно кажется, что можно почувствовать тепло скованного платьем тела.
Сближение действительно необходимо.
Людвиг уверен, что должен понимать причины каждого своего поступка. Никакой анализ не может прояснить, почему он целует ее, почему именно сейчас, когда она вздрогнула, услышав в его речи упоминание своего брата, почему именно так, быстро и легко, когда хочется - глубоко и жестко, прикусывая губы, вжимая в стену. Он отстраняется, чтобы увидеть ярость на ее лице, но взгляд все так же холоден. Только брови слегка нахмурены. Он набирает воздуха, чтобы извиниться, но -
Она кивает.
Она - что?..
Тогда Наташа целует его сама. И он отвечает, именно так, как ему хочется. И продолжает. И она не отказывается.
Потом он часто думает об этом случае. Вспоминает требовательные поцелуи и то, как методично снимала она платье. Как не позволяла лишний раз коснуться себя и как насаживалась сверху на его член. Как он, не вытерпев ее слишком размеренного темпа, подмял ее под себя, как она впивалась ногтями в плечо, а взглядом - в глаза, оставляя глубокие царапины на коже и не только.
Когда касаешься чего-то очень холодного, кажется, будто обжегся.
Горячо - холодно.
О других случаях Людвиг тоже часто думает. Он не понимает, зачем ей нужно это. Он не выносит неопределенность. Иногда она кажется ему самим воплощением зимы, Снежной Королевой, и он не может составить из льдинок ни "ненависть", ни "похоть", ни...
Однажды ему удается составить слово "хватит".
Нет, ничего особенного не случилось, просто Наташа еще разок напомнила, кто она такая. Выборы, фальсификация и непрозрачность, применение силы против представителей гражданского общества - он почти не слушает все эти слова. Он смотрит на нее, сидящую возле своего обожаемого брата. Она сидит очень прямо, она сидит очень далеко. Лицо безучастно, только губы кривятся презрительно.
Он почти чувствует, как больно она сжимает руку Брагинского.
После совещания к нему наклоняется Франциск.
- Ничто не трогает нас в том, кого мы ненавидим, - доверительно шепчет он в ухо Людвигу слова одного из своих романистов и похабно ухмыляется.
Да, что-то особенное все же случилось.
Людвиг идет домой и знает, что когда (если) в следующий раз получит лаконичную СМС с указанием времени, когда ему дозволено будет прикоснуться к Наташе, он не прочтет сообщение.
Потому что он с самого начала, в общем-то, знал, что это не ненависть, не похоть.
читать дальше
не з.