Патологически не умею писать однострочники. Мои извинения.
1566 слов.Я очень плохо помню тот день, когда мы познакомились. Кажется, меня отправили спасать очередного отчаявшегося грешника, который хотел покончить жизнь самоубийством – я должен был вернуть его на пусть истинный, мне необходимо было дать ему надежду, уверовать в том, что жизнь наладится. Я плохо помню день, ведь на счету у ангела тысячи прожитых дней, но очень хорошо помню место. Франция. Париж. Мулен Руж. Страна роскоши, город любви, место разврата. Тот паренек, которого я должен был выручить, был одним из тысячи богемных писателей, молоденьких самонадеянных творцов, приехавших во Францию в поисках славы и богатства. Но неудачно выбравших время и место. На пороге двадцатого столетия, когда времена были пропитаны дурманящим ароматом свободы, нам, ангелам, было особенно тяжело, потому что мы видели развращение человечества и предчувствовали войну, которая должна была вот-вот разразиться небесным громом. Люди медленно сходили с ума в погоне за индустриализацией, не подозревая, как много несчастья им принесет первая половина двадцатого века. А мы пытались хоть как-то удержать рвущуюся наружу из человеческих сердец чернь. Так вот оказавшись на бульваре Клиши, мне показалось, что я одним своим появлением здесь, измарал свои белоснежные крылья в грязи – настолько вязкой была атмосфера похоти и свободомыслия. Мне хотелось отряхнуться, как это делают мокрые собаки, лишь бы избавиться от противного ощущения липкости на своей коже. В тот момент я наблюдал за людьми, которые не видели меня, и тихо радовался за них (именно радовался, а не завидовал - нам, ангелам, не ведома эта эмоция), потому они не чувствовали какого это, физически испытывать присутствие греха. Но долго задерживаться на улице я не стал, ибо сознание уже нащупало нить отчаянья, которое испытывал тот грешник-самоубийца. По этой нити мне было необходимо отследить его, и я взмыл в воздух. А дальше из глубин моих воспоминаний всплывает только одна картина - труп, висящий в петле под потолком, твоя наглая ухмылка и мой праведный гнев. От того, что я не успел, от того, что ты толкнул стул под ногами этого бедняги, нашептав ему на ухо всяких дуростей. Я знал, что мне придется столкнуться с одним из вас, ведь демоны всегда оплетают своими сетями разумы самоубийц, но мне все равно хочется наброситься на тебя немедленно, чтобы уничтожить. Я искренне полагал, что прибуду вовремя. - Как тебя зовут, демон? - яростно шиплю я сквозь зубы. - А ты как будто бы не знаешь, - твои голубые глаза хитро сощуриваются. - М?.. Артюр? Сначала я теряюсь и не могу сообразить, откуда узнал мое имя, а потом понимаю, что один их тех демонов, которых привязывают к определенным местам, где они, по наставлению Лукавого, могут заниматься любым самоуправством. Мулен Руж и окрестности площади Пигаль - твоя территория, и здесь тебе известно обо всем, даже если это происходит в самом глубоком подвале, самого дальнего дома. - Правильно мыслишь, ангелочек, - ты подтверждаешь мои догадки словесно, вальяжно разваливаясь на подоконнике открытого окна. - Не смей лезть ко мне в голову! - в гневе я делаю шаг вперед. - Если ты хозяйствуешь здесь, это еще не значит, что ты властен над всеми существами! - Да что ты говоришь, - ты насмешливо выгибаешь светлую бровь. - Проверим? Встретимся сегодня на площади Бланш в восемь вечера. Я буду ждать тебя, Артюр, - ты свешиваешь ноги в окно и бросаешь напоследок. - Ах да, и мое имя – Франциск. Приятно познакомиться, ангелочек! Ты посылаешь мне кокетливый воздушный поцелуй, за твоей спиной расправляются кожаные черные крылья, и ты выпадаешь из оконного проема наружу, оставляя меня наедине с молчаливым трупом. Франциск. Дитя и проклятье французской столицы.
* * *
Мне не хочется признаваться себе в этом, но ты взял меня на слабо, решив устроить наше вечернее рандеву. Думаешь, что я не приду? Думаешь, что я струшу вновь встретиться с тобой лицом к лицу, самоуверенный демон? Возможно, ты только этого и добиваешься, хочешь, чтобы я клюнул на утку, но в моих планах стоит не просто наше свидание, но и решение доказать, что с ангелами играться опасно и тебе просто так это с рук не сойдет. Я стою на площади Бланш и вижу твой образующийся прямо из уличного мрака силуэт. Засунув руки в карманы черных брюк, ты неспешно подходишь ко мне, оттопыриваешь локоть, предлагая, как даме, взяться за него и с наглой ухмылкой елейно интересуешься: - Не хочешь окунуться в пучину разврата на одну ночь, Артюр? Я покажу тебе такие красоты Мулен Ружа изнутри, какие не видел не один смертный человек. Я беру верх над желанием выплюнуть какое-нибудь оскорбление в твое смазливое демоническое личико и лишь смело ухмыляюсь, игнорируя унижающий жест с локтем. - А если и хочу? Ты лишь жеманно пожимаешь плечами и лукаво улыбаешься, приподняв кончики губ. Потом вытаскиваешь одну ладонь, облаченную в темную перчатку, из кармана брюк и берешь меня за руку - я вздрагиваю от неожиданности и смотрю удивленно, ведь еще никакой демон за всю историю нашего существования не решался прикоснуться к светлому существу. Мои прикосновения губительны для тебя так же, как мои для тебя, наше соединение гарантирует нам верную смерть - мы слишком разные, чтобы вместе создавать гармонию. Мы большее, чем просто притягивающиеся друг к другу противоположные полюса. Наш союз губителен. Но, как доказательство обратному, твоя рука, благоразумно закованная в ткань перчатки, сжимает мою ладонь, а я от растерянности не знаю, как себя вести. - Пойдем, - лишь с привычной, кошачей усмешкой произносишь ты и тянешь меня за собой в свой мир, наполненный животной страстью, сладким отвращением и приторным запахом гноем. И ты, как и обещал мне, показываешь мне уродливую красоту этой вселенной. Я заворожено наблюдаю, как похотливые руки местной аристократии лезут под юбки танцовщицам, как после завершения шоу две прелестные куртизанки, превозмогая отвращение, ублажают похотливого толстяка. Как отец одной из самых юных проституток швыряет в лицо ей деньги, а потом сам же насилует ее, свою родную дочь, как девочка кричит и плачет, а ты с блаженной улыбкой называешь эти звуки самими чудесными на свете. Как меня пробирает дрожь от осознания, что я тоже вижу всю глубину ее отчаянных эмоций, и их яркая искренность поражает меня до глубины души, гранича с каким-то безумным, абсолютным в своем проявлении... счастьем. Ты показываешь мне мир, наполненный страхами, иррациональностью и болью. Болью, приносящей наслаждение и упокоение, и я на мгновение перестаю понимать, что для меня два часа назад было правильно, и не правильно ли то, что я вижу сейчас. Меня тошнит от своих же мыслей, но эта тошнота так одурманивающе сладка, что выберись она наружу, я бы согласился влить ее в себя снова. Я чувствую, что падаю, когда вижу двух развратно целующихся мужчин, падаю все глубже и дальше в темную бездну Ада, потому что чувствую, как кровь закипает в жилах от этой картины, а воображение начинает кричать о том, чтобы мужчины поторапливались и показали мне самое интересное. Я падаю, потому что чувствую возбуждение, это омерзительно, но в то же время прекрасно, пусть это противоречит природе небесных существ, мы не способны ощущать похоть, потому что это грех. И я падаю, и буду падать до тех пор, пока сам не стану падшим ангелом. Пока сам не превращусь в демона. Но тут меня подхватывают твои руки, ты отвлекаешь меня от созерцания мужеложства и сам жадно целуешь меня, что я окончательно теряю голову и тону в твоих подернутых темной дымкой голубых глазах. Мне неприятны твои прикосновения, твоя черная сущность причиняет мне страдания, но я не сопротивляюсь, я давно понял, что проиграл тебе и самому себе, я так ничего никому и не доказал. Я оказался слабее и я в твоей власти, как и все здесь вокруг. И, кажется, сегодня я предал Отца.
* * *
Наши встречи проходят раз в неделю, по субботам, в восемь вечера на площади Бланш, по примеру первого свидания. По субботам. На шестой день недели - как скверно они выпали на дьявольское число. А утром седьмого я должен вернуться в небесный дом. Мне ужасно страшно, что нас разоблачат, тебе же, кажется, все равно. Еще бы, Люцифер, небось, гордится своим отпрыском, который смог совратить даже не самую чистую человеческую душу, а настоящего ангела. Хотя это лишь мои предположения, ведь по законам мироздания, вас за преступную связь должны карать еще хуже, чем нашу братию - в Аду нет понятия раскаяния. Я не понимаю, что мне так нравится в наших тайных встречах, что мне нравится в тебе, ведь наши отношения продолжают причинять муки, что телесные, что духовные. И ведь не только мне. Тебе тоже. И поэтому я не понимаю, почему ты все еще продолжаешь видеться со мной. С каждым днем мы растворяемся друг в друге все больше. Я отчетливо чувствую это с любым твоим прикосновением, даже с простым касанием руки. Пусть она горячая и сильная, - от перчаток ты избавился давным-давно - но я ощущаю, как стирается граница между твоим существом и моим, мне все труднее различать разницу: трогаешь ли ты меня или я сам прикасаюсь к своему жаждущему ласк телу. Возможно, нам осталось совсем немного. Возможно, скоро мы умрем. Превратимся в одну серую массу, обратимся в пустоту. Но пока больше всего на свете я хочу, чтобы даже если мы и умерли, то умерли вместе. Если ты не оттолкнешь меня и продолжишь по неизвестным мне причинам совершать эти еженедельные авантюры. Главное, чтобы нас не разлучили, этого я не выдержу точно. Моя большая часть уже соединилась с тобой и, если нас раскроют, я буду веки-вечные страдать без своей отданной половины, ведь ангелы бессмертны. Будешь страдать и ты. И, о, да, это будет самое элементарное, но самое ужасное наказание. Поэтому я буду дальше каждую субботу ускользать из-под пристального внимания Отца, чтобы провести очередную ночь с тобой. Очередную одну ночь, которая приблизит нас к смерти. Очередную одна ночь, которая приблизит нас к спасению, Франциск. Прелестное дитя и худшее проклятье французской столицы.
Автор, это... чудесно! Я не ожидала что мою заявку вообще кто-нибудь выполнит, а тут такое прекрасное исполнение! Спасибо вам огромное, мне невероятно сильно понравилось.
1566 слов.
читатель
Читала когда-то - так лестно звучит