Стих шум моторов. Стих рокот снарядов пересекающих багровое небо. Замолк рёв неистовых сражений. Замолчали танковые пушки. Реквием войны, отыграл последние аккорды. И наконец, первые, чистые, капли дождя принялись смывать кровь с земли, даря этой раскуроченной высушенной пламенем массе, первый живительный глоток. Эта трагедия унесла миллионы жизней. Но назло многим пессимистам, велась она не ядерным оружием. И потому, тем, кто выжил, оставалось только считать потери и зализывать раны. Китай едва мог стоять на ногах. Всё тело буквально разрывала боль, вонзаясь в плоть тысячами стеклянных осколков. Получилось так, что именно он стал эпицентром этой войны, бешенной битвы двух титанов, что казалось, своими ударами способны расколоть континенты. Яо присел на оторванную гусеницу Американского «Абрамса». Пять сломанных рёбер приносили адскую боль при каждом вздохе. Раздробленная левая рука, плетью висела вдоль туловища. А кровь, стекающая со лба, застилала взор. И ему казалось, что это конец, как в шуме дождя он услышал уверенные шаги, что в первые секунды показались ему похоронным маршем. -А знаешь – до боли знакомый голос ударил по нервам Китая электрическим зарядом – У моего народа есть поговорка – Азиат наконец поднял голову, что бы разглядеть высокий, широкоплечий силуэт, что возвышался над ним, на расстояние вытянутой руки – «История повторяется дважды. Один раз в виде трагедии. Второй раз в виде фарса.» -Брагинский? – его голос хрипел, из-за пробитого лёгкого, но шок, от вида улыбающегося России, что по идеи, сейчас должен был буквально собирать своё тело по частям, заглушил всякую боль - Но как ты так быстро восстановился? Иван лишь усмехнулся в ответ -Я уже так много пережил. Неужели ты думаешь, что этот мальчишка мог навредить мне? Когда Россия протянул руку Китаю, впервые за многие месяцы, тучи рассеялись словно повелению это северной страны, и яркие лучи восходящего солнца ударили Вану в лицо.
Недосногфик, 447 слов... "Любая страна" была заменена на сборище, и чутка изменилась фраза-заявка. Но я-таки надеюсь, что заказчику понравится)
читать дальшеНаверное, нехорошо было желать гибели стране, которая не только стала главной ареной очередных военных действий и пострадала больше остальных, но и умудрилась фактически всех спасти. Снова. Разумнее было бы, пожалуй, наоборот, пожать Ивану руку, да поблагодарить, как следует, только… Разум уступил место бессильной ярости, когда по коридору разнеслись шаги и до омерзения знакомый голос, мягкий и слегка насмешливый. Издевательский.
Медленно ракеты улетают вдаль, Встречи с ними ты уже не жди, И хотя агрессора немного жаль, Родина прикажет – кнопку жми…
Нелепая – «народная», как с непередаваемой лаской в голосе именовал ее русский – песенка врала безбожно. Равно как и сам Брагинский. Не было в нем жалости, ни на грош не было! Перед глазами так и вставала его извечная улыбка и – мрачное удовлетворение в глазах. Все, когда-либо воевавшие с Россией, знали этот взгляд. Именно так «типа милый, типа наивный Ва-анечка», как говаривал о нем Феликс, смотрел на тех, кого собирался убить. А не убить – так покалечить…
Может, мы обидели кого-то зря, Сбросив лишних двадцать мегатонн… Все, что после этого останется, Мы погрузим в голубой вагон!
А вот расстраивать своих знакомцев Иван действительно не любил. И всеми способами старался этого избегать. Наверняка именно потому в этот раз от него прилетело и правым, и виноватым. Чтобы зла не таили, да обиду не прятали. А где ее теперь прятать, если и у агрессора-Яо и у его союзничка Джонса дома с землей сравняли? Да и Европе досталось, для профилактики…
Ядерный фугас летит, качается, Скоро уж на землю упадет, Он разрушит всё, а что останется. Гамма-излучение добьёт.
А кто, черт побери, знал, что мощнейший союз Китай-Америка проиграет?! Да еще и кому!.. Хотя, вспоминая опыт второй мировой, кое-кто даже заводил речь об определенной закономерности. Но ведь в прошлый раз Брагинскому помогали! А сейчас… Лучше бы снова помогли. Может тогда сумасшедший русский их и не тронул бы. Тем более что Яо с Альфредом, как оказалось, вовсе не собирались ограничиваться одной Россией.
Скатертью, скатертью хлорциан стелется И забирается под противогаз. Каждому, каждому в лучшее верится, Падает, падает ядерный припас.
Было, правда, свое утешение и для потерпевших поражение стран, тех, что теперь собрались вместе в конференц-зале, ожидая решения своей участи. Ведь победитель – понятие растяжимое, и русский пострадал не меньше – да что там, больше! – чем они все. И теперь они с болезненным нетерпением ждали, когда, наконец, войдет Брагинский, и можно будет насладиться его паршивым состоянием. Кое-кто в глубине души даже надеялся, что он сдохнет, не выдержав тяжести полученных ранений… …поэтому, когда в дверном проеме показался Иван – подтянутый, в аккуратной чистой одежде, со свежим, лучащимся энергией лицом – страны не сдержали судорожного вздоха. -Брагинский, мать твою, как ты сумел так быстро восстановиться?! – раздался хриплый голос, принадлежавший словно разом всем. А тот лишь улыбнулся в ответ: -Совсем ничему не учитесь, - и, правом победителя, принялся кроить проигравших…
Для студента самое главное не сдать экзамен, а вовремя вспомнить про него.
cat-ira, около сотни куплетов, но все они друг с другом достаточно схожи) А этот вариант я еще и подправила на более... обезличенный. Петь про один Китай, когда досталось всем - чистой воды дискриминация
Автор на особенную выдумку не претендует, и уж конечно, после второго исполнения что-либо писать как-то стеснительно.. Но автора реально заинтересовал вопрос "Как?", и он предложил свой вариант. 400 слов.
Вариант Россия | Германия (а еще в эпизодах Украина) Это было невероятно, немыслимо, но... - Сестренка, принеси мне чаю, - Иван сидел в кресле лицом к окну смотрел на выженную голую землю. В комнате был легкий сквозняк — стекол в раме не было. Украина молча кивнула, полностью повинуясь. Это было мы слишком глупо — равно как засовывать голову в петлю — ослушаться того, кто только вчера жестоко расправился с одним из влиятельнейших (да что там, девушка думала, что сильнее Альфреда никого и быть не может, так она в него верила) конкурентов на роль «мировой державы». А тут.. Украина уже поставила чашку на поднос, когда раздался звонок в дверь. На пороге стоял Германия. Точнее, тот, кто когда-то был Германией. Глядя на держащегося из последних сил мужчину, девушка не понимала, как у того вообще хватило сил подняться по лестнице. А ведь он — все они, европейцы, благополучные — пытались сохранить нейтралитет. Нейтралитет в войне Америки и России, мировой войне — и на что же они надеялись, глупые?! Украина молча отступила в сторону, давая Людвигу дорогу. В кабинете уже было прохладно. Ветер пах гарью. Германия остановился в дверях. - Я пришел говорить от имени всего Евросоюза, - отчеканил он. - Разве у нас есть темы для разговоров? - голос Брагинского почти не изменился, но Людвиг был готов поспорить, что русский даже не в состоянии встать с кресла. Он видел его в последний день войны. Своими, черт побери, глазами. После такого — чудо, что Иван вообще жив. - Это касается восстановления после войны, - ответил Германия. - Кху-кху, - от реакции русского Людвига передернуло. Он хорошо знал Брагинского. Слишком хорошо, чтобы помнить, что его смех больше похож на кашель. Иван повернулся в кресле — ровно наполовину. Немец не мог поверить своим глазам. Легкие ссадины — да, это оставалось, но, черт побери, Брагинскому ведь раскроило череп, он должен был минимум лишиться левого глаза, у него были раздроблены кости на руке, у него, у него... - Брагинский, но как? Как ты так быстро восстановился?!? - почти закричал Германия. Иван прикрыл глаза - от удовольствия произведенным эффектом - и повернулся лицом к немцу. Несколько секунд Людвиг мог изучать его довольную улыбку, перевязанную голову, слегка бледное, но неизувеченное лицо. - Разве это имеет значение, Германия-кун? - русский улыбался. Людвиг пытливо вглядывался в Брагинского. - Иногда мне кажется, что ты — сам дьявол. - Ну, у нас схожие методы.. Иван поднял взгляд. Немец остолбенел. У Брагинского были счастливые, до дрожи ужаса счастливые глаза. Один сиреневый и один голубой.
Medysa, ну, это всего лишь авторская версия, как мог так быстро восстановиться Брагинский - используя остатки своего врага для замены искалеченных частей тела..))*вообще у автора стойкое ощущение, что с глазами нужно было бы подробнее пояснить, но слов было и так уже слишком много*)
Не надо мне ни рычага, ни точки опоры. Мир и так перевернулся. (с)
Neverra, только потому, что ваше исполнение мне тоже понравилось, и я хотел бы лично выразить мое восхищение))). После него действительно уже почти не хотелось что-либо писать, но идея уж очень пристала). Спасибо, рад, что понравилось..)
cat-ira, ну а уж от тебя похвалу слышать - я вообще в довольстве..хЗ Правда я, как обычно, тебя напугал, но это уже, видимо, судьба..)))) Спасибо, союзник).
Ушла немного в сторону от заявки – это скорее конец третьей мировой. Дарк. Очень дарк. Бред. Очень бред. Death desu. Закадровых смертей тоже хватает.
966 слов. - От Яо никаких известий? Кёркленд только мотнул головой, на что та откликнулась пульсирующей болью. Контузия все чаще давала о себе знать – оправиться от последствий бомбардировки за какие-то пару месяцев смог бы только сам дьявол. Теперь Лондон, Глазго и Бирмингем напоминали о себе только глубокими незаживающими ранами. Да еще постоянными приступами какой-то напасти, которая началась после того, как рванули несколько АЭС. - Плохо, - Людвиг нахмурил светлые брови и скрестил руки на груди. – Он должен был выйти на связь еще утром. - Ни от него, ни от его родни сообщений не было, - вскинулся Кёркленд. – Если у него эта родня еще осталась! Ответом послужило напряженное молчание. Тему родственных связей в последнее время старались не поднимать – незачем бередить и так слишком свежие раны. Малютку Питера захлестнуло той же волной, которая смыла большую часть Эссекса после взрыва в прибрежных водах. Гилберт сгинул на третий год воцарения ада на земле – смеялся до последнего, но его это не спасло. - Не думаю, что с Яо что-то случилось, - Людвиг первым нарушил тишину. – Если верить Альфреду, с Брагинским покончено, осталось сладить с Ближним Востоком и Центральной Азией. - Если, - подал голос Бонфуа. Несколько метров, которые нужно было преодолеть, не опираясь на стену, он прошел, отчаянно хромая. – Ты сам-то веришь в то, что его действительно больше нет? - Вести с юга? – Людвиг предпочел сменить тему. - Ни звука. Я бы не слишком рассчитывал на добрые известия, там пылают пожары. И не только там… - Лето, - Людвиг поджал губы. – Горит все, что может самовозгореться. - Не только само. Говорю вам, Брагинский жив, я его знаю, не мог он умереть. Будь иначе, мы бы сейчас не шарахались от каждого шороха… - шорох был явным преуменьшением. Каждый взрыв, каждая атака на родную страну откликалась болью и оставляла на теле раны. Кто-то обходился царапинами, кто-то впадал в безумие. Людвиг вполголоса ругнулся и быстрым шагом вышел прочь. То, что руки опять кровоточили, не означало ничего хорошего. - Артур, он безумен, - Бонфуа тяжело опустился на обшарпанный стул и откинул со лба слипшиеся от пота и грязи волосы. На когда-то привлекательном лице красовался уродливый шрам – память о превратившемся в руины Париже. – Он выжигает города, в которые ворвались наши солдаты. Понимаешь, выжигает, как чуму или тиф! - Понимаю, - Кёркленд тяжело вздохнул. Перед глазами плясали феи, которых здесь не было, и быть не могло. Магические существа боятся крови и смерти. В этом мире им больше нет места. - Ты меня вообще слышишь?! – в голосе теперь уже друга зазвучали истеричные нотки. – Он выжигает собственные города! Как в тысяча восемьсот двенадцатом! - А люди? – на какое-то время удалось стряхнуть полусонное оцепенение. - А что люди… Его люди, наверное, успевают уйти, - Бонфуа издал короткий нервный смешок. – А вот наши… Говорят, в России и в мирное время с водой перебои, представляешь, что там сейчас? - Не представляю, - резче необходимого отозвался Кёркленд. Разговор увял. Впрочем, ненадолго. - Дьявол, где Альфред? – Бонфуа с силой ударил кулаком по стене, от которой немедленно отвалился пласт отсыревшей штукатурки. Отчаянно фальшивя, зазвучала мелодия «Боже, храни королеву». Кёркленд подергивающейся рукой выудил из кармана допотопную трубку – вот уж воистину, надежнее кирпича нет ничего, - поднес к уху. Молча покивал, хмыкнул. Пожелал удачи. - Подался на восток, - трубка полетела на пол - Кёркленд глухо зашипел и сжал ладонями виски, пытаясь удержать раскалывающуюся голову. Опять бомбежка… - На восток? – лицо Бонфуа стало почти синюшным. – Ты имеешь ввиду… Артур, он спятил?! Вы оба спятили? Самонадеянные дураки! - Я завидую Гупте, - Кёркленд оскалился, пропуская возмущенную тираду мимо ушей. – Одним из первых начал, одним из первых исчез. Ничего этого не застал. Как же я ему завидую… - Эй… Артур, ты что… - Бонфуа побледнел еще сильнее, хотя сильнее, казалось, было невозможно. – Не смей отключаться, слышишь? Артур? Эй, Артур!..
Долговязая фигура в шинели и заметном издалека светлом шарфе была совсем не тем, что Джонс рассчитывал увидеть. Уж кого-кого, а его встречать не хотелось совершенно точно. Никогда больше. Правда, выглядел враг номер один неважно – под стать своему флагу. Мелово-белое лицо, сине-лиловые гематомы, алые пятна крови - своей? Чужой? Кто его разберет… Но он был жив, совершенно точно жив и даже дееспособен. - Брагинский?! – наверное, свались сейчас с неба Артур в костюме зубной феи, Джонс удивился бы меньше. – Но как… Как ты… Тебя же на куски разорвало, я сам видел! - Я тоже много чего видел, - Брагинский улыбался, дьявол его побери, даже сейчас он улыбался! – И то, что я видел, мне очень не понравилось. Груды обгоревших костей и тряпья вместо сестер. Больше похожий на экспонат из анатомического музея, чем на живого человека, Торис – долгие недели непрекращающейся лихорадки, превратившаяся в памятник человеческому безрассудству страна. У прибалтов не было и надежды уцелеть, до поры-до времени их спасала лишь позиция скандинавов, но Тино не выдержал и первого удара заокеанских «героев», а Бервальд не простил. Водоворот событий незамедлительно окрасился в алый, и в этом водовороте утонуло немало… Джонс не успел среагировать, когда на него обрушился первый удар, от которого из легких мгновенно вышибло воздух, зато кровь, которой в них определенно быть не должно было, отвратительно захлюпала, намереваясь выплеснуться изо рта. Откуда? Откуда в этом едва живом человеке столько силы? Как может страна, потерявшая больше трети населения, перевешивать силы Альянса? Пусть даже с поддержкой, но все равно в таком чудовищном меньшинстве… - Ты… - вместо предполагаемого потока брани из горла хлынул поток крови пополам с желчью. - Я, - удар за ударом, Брагинский бил прицельно и на поражение. Точно так же, как в эти секунды, взрыв за взрывом, прицельно и на поражение были атакованы крупнейшие штаты. – Ох, какая жалость… Кажется, ходить ты больше не сможешь… - Как ты так быстро восстановился? – от раздирающей боли хотелось кричать, выть обезумевшим псом, но получалось только жалобно скулить, выплевывая слова вперемешку с содержимым легких. - Восстановился? – Брагинский улыбался, а в глазах плясали лиловые искры – не безумия, но холодной, неоднократно осмысленной и бережно взращенной ненависти. – Мне нечего было восстанавливать, Альфред. Потому что мне нечего терять. Теперь – нечего. Без очков перед глазами все плыло и дробилось. А может, это и не из-за очков вовсе, просто… - Тебе тоже будет нечего терять. Тебе, Людвигу, Яо. Вот только восстановиться я вам не позволю. Твой орел – не феникс, Альфред. Пепел останется пеплом.
- Я завидую Гупте, - Кёркленд оскалился, пропуская возмущенную тираду мимо ушей. – Одним из первых начал, одним из первых исчез. Ничего этого не застал. Как же я ему завидую… связка с недавними событиями прекрасна же *_* откройтесь в личку
-
-
11.04.2011 в 08:17Стих шум моторов. Стих рокот снарядов пересекающих багровое небо. Замолк рёв неистовых сражений. Замолчали танковые пушки. Реквием войны, отыграл последние аккорды. И наконец, первые, чистые, капли дождя принялись смывать кровь с земли, даря этой раскуроченной высушенной пламенем массе, первый живительный глоток.
Эта трагедия унесла миллионы жизней. Но назло многим пессимистам, велась она не ядерным оружием. И потому, тем, кто выжил, оставалось только считать потери и зализывать раны.
Китай едва мог стоять на ногах. Всё тело буквально разрывала боль, вонзаясь в плоть тысячами стеклянных осколков. Получилось так, что именно он стал эпицентром этой войны, бешенной битвы двух титанов, что казалось, своими ударами способны расколоть континенты. Яо присел на оторванную гусеницу Американского «Абрамса». Пять сломанных рёбер приносили адскую боль при каждом вздохе. Раздробленная левая рука, плетью висела вдоль туловища. А кровь, стекающая со лба, застилала взор. И ему казалось, что это конец, как в шуме дождя он услышал уверенные шаги, что в первые секунды показались ему похоронным маршем.
-А знаешь – до боли знакомый голос ударил по нервам Китая электрическим зарядом – У моего народа есть поговорка – Азиат наконец поднял голову, что бы разглядеть высокий, широкоплечий силуэт, что возвышался над ним, на расстояние вытянутой руки – «История повторяется дважды. Один раз в виде трагедии. Второй раз в виде фарса.»
-Брагинский? – его голос хрипел, из-за пробитого лёгкого, но шок, от вида улыбающегося России, что по идеи, сейчас должен был буквально собирать своё тело по частям, заглушил всякую боль - Но как ты так быстро восстановился?
Иван лишь усмехнулся в ответ
-Я уже так много пережил. Неужели ты думаешь, что этот мальчишка мог навредить мне?
Когда Россия протянул руку Китаю, впервые за многие месяцы, тучи рассеялись словно повелению это северной страны, и яркие лучи восходящего солнца ударили Вану в лицо.
-
-
11.04.2011 в 12:46*Ваню
*мимо пробегало*
-
-
11.04.2011 в 21:50*Ваню
*мимо пробегало*
Ван Яо х))
-
-
11.04.2011 в 23:05"Любая страна" была заменена на сборище, и чутка изменилась фраза-заявка.
Но я-таки надеюсь, что заказчику понравится)
читать дальше
-
-
12.04.2011 в 01:40не з
-
-
12.04.2011 в 06:40заказчик
-
-
12.04.2011 в 12:20а.2
-
-
12.04.2011 в 15:11Мне понравилось.
А у песенки окзывается много вариаций...
-
-
12.04.2011 в 16:11А этот вариант я еще и подправила на более... обезличенный. Петь про один Китай, когда досталось всем - чистой воды дискриминация
-
-
17.04.2011 в 17:55400 слов.
Вариант Россия | Германия (а еще в эпизодах Украина)
-
-
17.04.2011 в 18:25-
-
17.04.2011 в 18:34-
-
17.04.2011 в 19:38Разноцветные глаза смотрятся красиво. Особенно в такой вариации.
Ох... хотя, страашно.
-
-
17.04.2011 в 20:24я, конечно, не заказчик, но - откроетесь?
-
-
17.04.2011 в 21:12Спасибо, рад, что понравилось..)
cat-ira, ну а уж от тебя похвалу слышать - я вообще в довольстве..хЗ Правда я, как обычно, тебя напугал, но это уже, видимо, судьба..))))
Спасибо, союзник).
Третий.
-
-
17.04.2011 в 21:15Надо было догадаться по наличию Германии... Но я ж не умею.
Молодец, Дойцу. Ну и пусть, меня все пугают.
-
-
18.04.2011 в 03:52-
-
18.04.2011 в 18:42-
-
18.04.2011 в 18:43-
-
29.08.2011 в 03:31Дарк. Очень дарк.
Бред. Очень бред.
Death desu. Закадровых смертей тоже хватает.
966 слов.
- От Яо никаких известий?
Кёркленд только мотнул головой, на что та откликнулась пульсирующей болью. Контузия все чаще давала о себе знать – оправиться от последствий бомбардировки за какие-то пару месяцев смог бы только сам дьявол. Теперь Лондон, Глазго и Бирмингем напоминали о себе только глубокими незаживающими ранами. Да еще постоянными приступами какой-то напасти, которая началась после того, как рванули несколько АЭС.
- Плохо, - Людвиг нахмурил светлые брови и скрестил руки на груди. – Он должен был выйти на связь еще утром.
- Ни от него, ни от его родни сообщений не было, - вскинулся Кёркленд. – Если у него эта родня еще осталась!
Ответом послужило напряженное молчание. Тему родственных связей в последнее время старались не поднимать – незачем бередить и так слишком свежие раны.
Малютку Питера захлестнуло той же волной, которая смыла большую часть Эссекса после взрыва в прибрежных водах. Гилберт сгинул на третий год воцарения ада на земле – смеялся до последнего, но его это не спасло.
- Не думаю, что с Яо что-то случилось, - Людвиг первым нарушил тишину. – Если верить Альфреду, с Брагинским покончено, осталось сладить с Ближним Востоком и Центральной Азией.
- Если, - подал голос Бонфуа. Несколько метров, которые нужно было преодолеть, не опираясь на стену, он прошел, отчаянно хромая. – Ты сам-то веришь в то, что его действительно больше нет?
- Вести с юга? – Людвиг предпочел сменить тему.
- Ни звука. Я бы не слишком рассчитывал на добрые известия, там пылают пожары. И не только там…
- Лето, - Людвиг поджал губы. – Горит все, что может самовозгореться.
- Не только само. Говорю вам, Брагинский жив, я его знаю, не мог он умереть. Будь иначе, мы бы сейчас не шарахались от каждого шороха… - шорох был явным преуменьшением. Каждый взрыв, каждая атака на родную страну откликалась болью и оставляла на теле раны. Кто-то обходился царапинами, кто-то впадал в безумие. Людвиг вполголоса ругнулся и быстрым шагом вышел прочь. То, что руки опять кровоточили, не означало ничего хорошего.
- Артур, он безумен, - Бонфуа тяжело опустился на обшарпанный стул и откинул со лба слипшиеся от пота и грязи волосы. На когда-то привлекательном лице красовался уродливый шрам – память о превратившемся в руины Париже. – Он выжигает города, в которые ворвались наши солдаты. Понимаешь, выжигает, как чуму или тиф!
- Понимаю, - Кёркленд тяжело вздохнул. Перед глазами плясали феи, которых здесь не было, и быть не могло. Магические существа боятся крови и смерти. В этом мире им больше нет места.
- Ты меня вообще слышишь?! – в голосе теперь уже друга зазвучали истеричные нотки. – Он выжигает собственные города! Как в тысяча восемьсот двенадцатом!
- А люди? – на какое-то время удалось стряхнуть полусонное оцепенение.
- А что люди… Его люди, наверное, успевают уйти, - Бонфуа издал короткий нервный смешок. – А вот наши… Говорят, в России и в мирное время с водой перебои, представляешь, что там сейчас?
- Не представляю, - резче необходимого отозвался Кёркленд. Разговор увял. Впрочем, ненадолго.
- Дьявол, где Альфред? – Бонфуа с силой ударил кулаком по стене, от которой немедленно отвалился пласт отсыревшей штукатурки. Отчаянно фальшивя, зазвучала мелодия «Боже, храни королеву». Кёркленд подергивающейся рукой выудил из кармана допотопную трубку – вот уж воистину, надежнее кирпича нет ничего, - поднес к уху. Молча покивал, хмыкнул. Пожелал удачи.
- Подался на восток, - трубка полетела на пол - Кёркленд глухо зашипел и сжал ладонями виски, пытаясь удержать раскалывающуюся голову. Опять бомбежка…
- На восток? – лицо Бонфуа стало почти синюшным. – Ты имеешь ввиду… Артур, он спятил?! Вы оба спятили? Самонадеянные дураки!
- Я завидую Гупте, - Кёркленд оскалился, пропуская возмущенную тираду мимо ушей. – Одним из первых начал, одним из первых исчез. Ничего этого не застал. Как же я ему завидую…
- Эй… Артур, ты что… - Бонфуа побледнел еще сильнее, хотя сильнее, казалось, было невозможно. – Не смей отключаться, слышишь? Артур? Эй, Артур!..
Долговязая фигура в шинели и заметном издалека светлом шарфе была совсем не тем, что Джонс рассчитывал увидеть. Уж кого-кого, а его встречать не хотелось совершенно точно. Никогда больше.
Правда, выглядел враг номер один неважно – под стать своему флагу. Мелово-белое лицо, сине-лиловые гематомы, алые пятна крови - своей? Чужой? Кто его разберет… Но он был жив, совершенно точно жив и даже дееспособен.
- Брагинский?! – наверное, свались сейчас с неба Артур в костюме зубной феи, Джонс удивился бы меньше. – Но как… Как ты… Тебя же на куски разорвало, я сам видел!
- Я тоже много чего видел, - Брагинский улыбался, дьявол его побери, даже сейчас он улыбался! – И то, что я видел, мне очень не понравилось.
Груды обгоревших костей и тряпья вместо сестер. Больше похожий на экспонат из анатомического музея, чем на живого человека, Торис – долгие недели непрекращающейся лихорадки, превратившаяся в памятник человеческому безрассудству страна. У прибалтов не было и надежды уцелеть, до поры-до времени их спасала лишь позиция скандинавов, но Тино не выдержал и первого удара заокеанских «героев», а Бервальд не простил. Водоворот событий незамедлительно окрасился в алый, и в этом водовороте утонуло немало…
Джонс не успел среагировать, когда на него обрушился первый удар, от которого из легких мгновенно вышибло воздух, зато кровь, которой в них определенно быть не должно было, отвратительно захлюпала, намереваясь выплеснуться изо рта.
Откуда? Откуда в этом едва живом человеке столько силы? Как может страна, потерявшая больше трети населения, перевешивать силы Альянса? Пусть даже с поддержкой, но все равно в таком чудовищном меньшинстве…
- Ты… - вместо предполагаемого потока брани из горла хлынул поток крови пополам с желчью.
- Я, - удар за ударом, Брагинский бил прицельно и на поражение. Точно так же, как в эти секунды, взрыв за взрывом, прицельно и на поражение были атакованы крупнейшие штаты. – Ох, какая жалость… Кажется, ходить ты больше не сможешь…
- Как ты так быстро восстановился? – от раздирающей боли хотелось кричать, выть обезумевшим псом, но получалось только жалобно скулить, выплевывая слова вперемешку с содержимым легких.
- Восстановился? – Брагинский улыбался, а в глазах плясали лиловые искры – не безумия, но холодной, неоднократно осмысленной и бережно взращенной ненависти. – Мне нечего было восстанавливать, Альфред. Потому что мне нечего терять. Теперь – нечего.
Без очков перед глазами все плыло и дробилось. А может, это и не из-за очков вовсе, просто…
- Тебе тоже будет нечего терять. Тебе, Людвигу, Яо. Вот только восстановиться я вам не позволю. Твой орел – не феникс, Альфред. Пепел останется пеплом.
-
-
29.08.2011 в 04:33откройтесь в личку
-
-
29.08.2011 в 13:56автор 4
-
-
06.05.2012 в 03:46то, что хлорциан у Вас стелется /как и положено/ — растрогало. по Сети он стелится, увы.