Тебе, говорю я Америке шепотом, не будет страшно, ничего не бойся, ты не расплавишься в воздухе как твой братишка, и ощущение честности в нем побеждает - губы растягиваются в улыбку, доверчивый взгляд, новая волна рвения нахлынывает. Тебе, повторю ему негромко, нашепчивая на ушко - потому что мне очень страшно - ничего не грозит, твое тело не истончает, на чем мы остановились, ах да, первое правило - не оборачивайся? Мне, признаюсь в глубине тлеющей души, всегда - страшно очень кого заберут на ту сторону в этот раз, не меня ли, духи эти всегда сосуществовали с нами рядом, но они устали, больше нет пальца на левой руке, теперь надеваю перчатки. Иногда я думаю, что уже давно без души. Иногда мне кажется как прозрачно сквозное тело. Америка светится теплотой и детской глупостью, хочется, чтобы ты оставался всегда таким светлым, мальчик, рвется к магии, верит в потустороннее, собирает кошмарные истории, а они липнут на него, как пепел к моим пальцам, теплый пепел потерявшихся, заплутавших душ, я сливаюсь с пеплом, мое лицо одна сплошная прогоревшая масса. Америка, не хочется тебе завязнуть, погрузиться в серое липкое, что за размазанные следы у тебя на ладошках? Америка хватал ладошками огонь, когда одежда Канады горела, размашистые взмахи, любит Америка искорки ловить, угольные, предупреждающие, раскрылись на ладонях, эй, Америка, да ты весь в саже! Нравоучительным тоном рассказать сказку про Санту, про плохих детей, не сказать - куда они деваются и чья же это сажа, второе и последнее правило - прах к праху. Сквозь линию времени я вдыхаю легкими гарь, Америка не может не спалить свою первую рождественскую елку, он соврет мне и не скажет, как страшно пытается согреться. Как холодно ему без Канады, пепел сползает с моего лица кляксами, я пачкаю Америку, ты, главное, не оглядывайся, шепотом ему на ухо, будет не больно. Тебе, это внушение самому себе, ничего не будет, твоя душа - истлела, тонкое тело, едким сарказмом зашиваю на себе старые шрамы, мне не выдержать всего этого, мне не хочется тянуть за собой хоть кого-то. Мэттью, твои истончившиеся контуры, добрая душа, у тебя будет красивая смерть, теплое сердце, съеденное зубастыми пастями, раскинувшимися под кожей, нет, Альфред, его с нами сегодня не будет. Старая колдовская книга плюется чернилами, Америка, тебе, спрашиваю, ощущаются невидимые пальцы, вцепляющиеся за самое нутро, невидимыми ногтями за душу, тебе не страшно Америка, выдохну из холодеющих легких секрет - глаза не закрывай, пусть отражается от зеркал души призрачное, пусть трескается морозными прожилками смерть на гладкой роговице, это же не больно. Не стал Канада невидимым - больше его нет в этом мире. Не переживай, вцепятся в запястья бесплотные пальцы, почти живые, ты же не веришь в привидений - оскорбленный тобой языческий праздник, на хэллоуин ты всегда прячешься и давишься в темноте конфетами, половицы рядом скрипят - Канада навсегда с тобой рядом, со мной, его холодные руки выскребают остатки выжженной души - помнишь, я же вижу тебя сквозь время, ты подрастешь и забоишься, слышишь за спиной шаги? Тебе, Америка, пойдет безликое тело, глаза с бельмами, хрипло смеюсь, шебурша пальцами в - не остывшем еще - воздухе, надрывно, хрипло. Канада он здесь, совсем рядом. Тебе ли не жутко, Америка, магия говоришь, заклятья, искрится волшебная пыль, прошлого души трепещутся от тепла, гнутся, притянет - мальчик, какой теплый, прожженные пальцы, пустые глаза. Канада утащит сначала меня - мелкие пальчики за мое плечо, страшно не было, я обещал. Согревайся, Канада.
-
-
11.06.2013 в 20:07Тебе, говорю я Америке шепотом, не будет страшно, ничего не бойся, ты не расплавишься в воздухе как твой братишка, и ощущение честности в нем побеждает - губы растягиваются в улыбку, доверчивый взгляд, новая волна рвения нахлынывает.
Тебе, повторю ему негромко, нашепчивая на ушко - потому что мне очень страшно - ничего не грозит, твое тело не истончает, на чем мы остановились, ах да, первое правило - не оборачивайся?
Мне, признаюсь в глубине тлеющей души, всегда - страшно очень кого заберут на ту сторону в этот раз, не меня ли, духи эти всегда сосуществовали с нами рядом, но они устали, больше нет пальца на левой руке, теперь надеваю перчатки. Иногда я думаю, что уже давно без души. Иногда мне кажется как прозрачно сквозное тело.
Америка светится теплотой и детской глупостью, хочется, чтобы ты оставался всегда таким светлым, мальчик, рвется к магии, верит в потустороннее, собирает кошмарные истории, а они липнут на него, как пепел к моим пальцам, теплый пепел потерявшихся, заплутавших душ, я сливаюсь с пеплом, мое лицо одна сплошная прогоревшая масса. Америка, не хочется тебе завязнуть, погрузиться в серое липкое, что за размазанные следы у тебя на ладошках?
Америка хватал ладошками огонь, когда одежда Канады горела, размашистые взмахи, любит Америка искорки ловить, угольные, предупреждающие, раскрылись на ладонях, эй, Америка, да ты весь в саже! Нравоучительным тоном рассказать сказку про Санту, про плохих детей, не сказать - куда они деваются и чья же это сажа, второе и последнее правило - прах к праху.
Сквозь линию времени я вдыхаю легкими гарь, Америка не может не спалить свою первую рождественскую елку, он соврет мне и не скажет, как страшно пытается согреться. Как холодно ему без Канады, пепел сползает с моего лица кляксами, я пачкаю Америку, ты, главное, не оглядывайся, шепотом ему на ухо, будет не больно.
Тебе, это внушение самому себе, ничего не будет, твоя душа - истлела, тонкое тело, едким сарказмом зашиваю на себе старые шрамы, мне не выдержать всего этого, мне не хочется тянуть за собой хоть кого-то.
Мэттью, твои истончившиеся контуры, добрая душа, у тебя будет красивая смерть, теплое сердце, съеденное зубастыми пастями, раскинувшимися под кожей, нет, Альфред, его с нами сегодня не будет.
Старая колдовская книга плюется чернилами, Америка, тебе, спрашиваю, ощущаются невидимые пальцы, вцепляющиеся за самое нутро, невидимыми ногтями за душу, тебе не страшно Америка, выдохну из холодеющих легких секрет - глаза не закрывай, пусть отражается от зеркал души призрачное, пусть трескается морозными прожилками смерть на гладкой роговице, это же не больно.
Не стал Канада невидимым - больше его нет в этом мире.
Не переживай, вцепятся в запястья бесплотные пальцы, почти живые, ты же не веришь в привидений - оскорбленный тобой языческий праздник, на хэллоуин ты всегда прячешься и давишься в темноте конфетами, половицы рядом скрипят - Канада навсегда с тобой рядом, со мной, его холодные руки выскребают остатки выжженной души - помнишь, я же вижу тебя сквозь время, ты подрастешь и забоишься, слышишь за спиной шаги?
Тебе, Америка, пойдет безликое тело, глаза с бельмами, хрипло смеюсь, шебурша пальцами в - не остывшем еще - воздухе, надрывно, хрипло.
Канада он здесь, совсем рядом.
Тебе ли не жутко, Америка, магия говоришь, заклятья, искрится волшебная пыль, прошлого души трепещутся от тепла, гнутся, притянет - мальчик, какой теплый, прожженные пальцы, пустые глаза.
Канада утащит сначала меня - мелкие пальчики за мое плечо, страшно не было, я обещал.
Согревайся, Канада.